listath®, 46 - 26 августа 2009 00:10

[FONT=Times][SIZE=+2][COLOR=darkblue][U][I][B]Божественное Сумасшествие

[/B][/U][/SIZE][/I][/COLOR](Выписки из несуществующего дневника)
[I][SIZE=-1]Углич 2008 - Любимой

[I][COLOR=brown][SIZE=+1]Раскаявшиеся и Обреченные!
Молитесь своим богам, не во зло и славу, но ради оберега своего светлого и чистого.
Не аз воздастся Вам, а обретете покой и умиротворение. Боги иногда нисходят и до смертных, спускаясь на землю, и там где они прошли сегодня, завтра распустятся белые лилии. В чьих сердцах посеяны семена любви, взрастят большое чувство. Но только в наших силах холить и лелеять его или же отвернувшись от света обращать в ненависть и боль.
Храните любимых и помните – от каждого шага, помысла и действия многое зависит; все в наших руках.
Автор

[I][COLOR=blue][FONT=Times][SIZE=-1]Ее сиянье факелы затмило.
Она, подобно яркому бериллу
В ушах арапки, чересчур бела
Для мира безобразия и зла.
Как голубя среди вороньей стаи,
Ее в толпе я сразу отличаю.
Я к ней пробьюсь и посмотрю в упор.
Любил ли я хоть раз до этих пор?
О, нет, то были ложные богини.
Я истинной красы не знал доныне
(У. Шекспир «Ромео и Джульетта»)
[I][FONT=Arial][COLOR=darkblue][SIZE=+1]***
Светлое чувство. Непонятная тревога. Черным по белому, сливаясь, едва различимая, ползет строка несказанного. Витиеватая нить посвященная ей одной. Слишком тонкая, чтобы ее услышали. Слишком неразборчивая, чтобы ее увидели. Слишком интимная, для того чтобы кто-то оставил на полях страницы свой комментарий. Сколько непонятого и утаенного несет в себе эта линия. Тоненьким пульсом, но всё же живая, она кричит своим немым умыслом. Так просто произносить слова, обесценивая их каждым слогом, и так трудно вкладывать веру в их смысл, размытый отголоском отчаянья. Она здесь, она с тобою каждый день, покуда дышишь, и наверное даже в иной реальности не даст роздыха, не попросит покоя. Ты начинаешь ловить себя на мысли, что уже давно не важно, кто ты в ее сущности: случайный эпизод или же отправная точка. Главное, что ты присутствуешь и связан с ней узами логического продолжения, оно как раз и составляет бытие. Когда-то было не так. Хотелось сказать, что вот мол я… Беспринципная глупость бунтовщика, безнадежная серость растратчика времени. Однажды оно пришло и все стало на свои места.
Ты даже не понял откуда появилось, из каких щелей выползло… Единственное, что тебя тяготит – страх. Когда-нибудь оно может оборваться и – finita la comedi, ты труп. Эти строки должны что-то изменить, помочь сохранить память о светлом.
Был ноябрь. Избранная зажгла первую свечу и тоненький луч разрезал сумрак моего отчуждения. Ни словом, ни действием – одним лишь теплом своих помыслов. Время словно остановилось, и впервые за вечность осознал, что вот оно то, чего очень сильно боялся
и с непреодолимым упрямством отрицал. Ты назвал его голосом второго рождения, которое по какой-то случайности совпало с хронологическим подлинным. А может и не случайно – древним богам виднее. Для тебя в один миг перестало иметь значение и твое рождение, и чья-то нелепая смерть. Только она одна со своей непринужденной улыбкой, не вымученными словами и подлинной красотой.

***
День прошел – непобедимый Хронос настоял все же на своем. С новым днем пришло отчаянье.
Она не свободна, не твоя. Ты не можешь нарушить ее чистоту, не должен развеять спокойствие, не вправе касаться счастья, посягая на чужую свободу. Вот оно запретное.
В муке Каина и счастье блаженного одновременно. Одна из величайших добродетелей христианства – смирение открылась тебе. Время снова потекло размерено, но уже иначе. Случайная улыбка, касание руки, брошенное, иногда невпопад слово обрели иной, почти мистический смысл. Ты поверил в эту тонкую линию, неосязаемую нить, тщетно пытаясь отогнать не завуалированное желание изменить что-то в своей жизни: махнуть на все рукой, упразднив все и вся, спустить все на самотек, осознать свою болезнь и напичкать себя лекарством. Но это всего лишь очередное заблуждение – панацеи нет. Оно конечно удобно, и до поры до времени веришь в этот бред, пока…

***
Акварельное небо. Чья-то случайно оброненная фраза. Кой черт акварельное, лазурно-знойное, его бы маслом писать! Доза алкоголя и наступает рецидив. Все то, что хотел утаить, скрыть, спрятать в уголках подсознания в минуту сконцентрировалось и выплеснулось пульсаром в пространство. Ни страха, ни угрызений совести. Одни только чувства, эмоции в словах попеременно сбивающихся в невнятные стада, что-то там блеющие о возможном конце моего света. Взгляд искусственно направленный на нее, и почему-то дырявящий мои же ботинки, упорно игнорировал остальных присутствующих (в целом им было уже все равно: они говорили и слушали только себя). Это всего лишь декорации, а настоящее чудо было. Она терпеливо выслушала, не смущаясь и не пытаясь перевести разговор в иное русло, сразу простив тебе всю бестактность, принимая тот факт, что ты не волен молчать и поступить иначе. Зачем ей все это? Видимо она действительно святая.
Наступил вечер. Тень коснулась глади воды. Тихо и спокойно за бортом лодки растеклись приволжские берега. Я наблюдал за своими сотоварищами. Неожиданно мне открылась истина:
жара спала, ”акварельное” небо скоро сменится угольным, пробитым далекими размытыми звездами, а на виски начинает потихоньку давить надвигающееся похмелье.
В лодке не считая меня еще трое: пока не муж, но уже и не юноша, юркий, суетливый; мужчина средних лет, хорошо сложенный, так и не успевший к своему возрасту обзавестись брюшком; Она, необъяснимо желанная, манящая и милосердная.
Я смотрел на них сквозь призму уходящего заката, интуитивно догадываясь о том, как уже почти неразличимые фигуры постепенно окутывал сумрак.

• 
• 
•