Саня, 52 - 13 октября 2010 19:12

[COLOR=darkblue][SIZE=-1]Первонаха, видно, кто-то подтолкнул, потому как он сразу вскочил и с угрозами стал прорываться обратно в больницу. Я подбодрил митингующую на балконе пиздобратию живительной струёй, и психи посыпались, как в тетрисе на последнем уровне. Хватать их не успевали, многие разбегались в неизвестном направлении. Возле меня, в детской песочнице человек в больничной пижаме на карачках начал рыть яму. К нему подполз маленький коричневый старичок и свернулся калачиком в яме. Первый задними ногами яростно начал зарывать дедулю. Судя по этой пантомиме, человек-собака закапывал человека-гавно. И действительно, старичок взглянул на меня грустными карими глазами и сказал:
– Стар я стал, говно стал…– и, немного подумав, добавил, – Да и был говно.

Человек-собака знал своё дело: он гавкал, обнюхивал кучу и рыл, как землеройка. Было видно, что его не устраивает качество проделанной работы, и засыпать старую какашку он собирается как следует, на совесть. И только, когда он нагрёб небольшой курган над умалишенным катяхом, он успокоился и, подняв лапу на гриб в песочнице, помочился себе в пижаму.

Следующий клиент, городской сумасшедший Яша, добровольно прыгать с балкона не хотел. Его жирное огромное тело не получалось смыть никаким бурным канализационным потоком. Он, довольный, купался в брызгах поноса и ждал, по его словам, радугу. Но неожиданно какой-то зритель среди зевак открыл пиво и сухарики, и Яша, нашедший однажды под крышечкой тысячу бутылок пива и ебанувшийся мозгами где-то на середине выигрыша, ринулся вниз. Хуй, кто его ловил бы, конечно, но он, проявил удивительную прыть и, как гигантский прыгучий гандон с водой, шлёпнулся очень мимо кассы. Хрясь – пузом об асфальт. «Лопнул, нахуй!» – подумал я, глядя на расплывающееся тёмное пятно под тушей. Но Яша был жив, он тянул свои пухлые ручёнки в толпу и мычал что-то про пиво.

Эпилептики, паралитики, лунатики и прочая невменяемая шушера шароёбились по двору больницы вперемешку с обгаженными буйными и веселили любующуюся публику. Одним словом, дурдом блять… Их отлавливали, сбивали в стаю, но девать их пока было не куда: оставался открытым вопрос, сгорит ли больница дотла или что-то останется. Я в это время заливал дымящиеся оконные проёмы и с надвинутым на брови котелком походил, видимо, на ацкого фашиста с говнемётом. Иначе, я не могу понять, схуяли один ебанат, ветеран-комсомолец какой-то, на которого попало не так уж много мутной водички, обиделся на меня конкретно. Я, увлекшись, и не заметил, как он подбежал откуда-то сбоку, крикнул: «Умри, Гитлер!» и переибал арматуриной мне по скворешне. Тут я и понял, чё за хуйня такая – малиновый звон. Это когда в голове невъебенная стая малиновок щебечет до апидарения звонкими сука голосами. Сознание я потерял надолго, и пришел в себя уже в палате. Вот так, помогай людям задаром.

Судя по запаху, палата оказалась в той же больнице, которую я героически тушил. Не зря старался, значит. Рядом сидел толстый увалень и ел пластиковой вилкой невидимую картошку. Он смачно чавкал, вытирал рот салфеткой-рукой и время от времени норовил ткнуть себя вилкой в глаз. Несколько остальных колоритных личностей окончательно убедили меня, что я в дурке. Как я тут очутился, мне рассказывали позже очевидцы. В общем, в суматохе отряд не заметил потери бойца, и меня, валяющегося навзничь, в моем беспезды весёлом прикиде подобрали добрые санитары.

Как я там месяц кантовался, чтоб пизды не огрести за превращение пожарки в говновозку, под что косил и как сифон вылечил – это уже другая история. Но могу сказать одно: да здравствуют все безнадёжно больные, на фоне которых все мы такие безнадёжно здоровые. А из пожарников я «по собственному» ушёл. Нуивонахуй.[/SIZE][/COLOR]

• 
• 
•